Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
Календарь | « Апрель 2024 » | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
|
|
Осидори
Когда-то жил сокольничий и охотник по
имени Сёндзё. Он жил в районе Тамура-но-Го, в провинции Муцу. Как-то раз
он вышел на охоту и не мог найти никакой добычи. Но по пути домой, в
месте под названием Аканума, он увидел пару осидори[30] (уток-мандаринок), которые вместе плавали на реке,
которую он собирался пересечь. Убивать осидори нехорошо, но так
случилось, что Сёндзё был очень голоден, и он выстрелил в уток. Его
стрела попала в самца, а самка быстро уплыла к противоположному берегу и
исчезла. Сёндзё отнес мертвую птицу домой и приготовил ее.
Той ночью он увидел грустный сон. Ему
приснилось, что красивая женщина вошла в его комнату, стала рядом с его
подушкой и начала плакать. Она так горько плакала, что Сёндзё
чувствовал, будто его сердце разрывается от ее плача. И женщина кричала
ему:
– Почему, о, почему вы убили его? Что
плохого он сделал? Мы были так счастливы вместе в Акануме – и вы убили
его! Какой вред он причинил вам? Вы хотя бы понимаете, что вы сделали?
О, знаете ли вы, какое жестокое, какое злое деяние совершили? И меня вы
тоже убили, так как я не смогу жить без своего мужа! Я пришла только для
того, чтобы сообщить вам об этом...
И она снова громко заплакала, так
горько, что ее крик проникал до мозга костей. Продолжая рыдать, она
прочитала такое стихотворение:
Хи курурэба Сасоэси моно во – Аканума но Мокомо но курэ но Хитори-нэ дзо уки!
(Когда наступили сумерки, я пригласила
его возвратиться со мной! А теперь мне спать в одиночестве в тени камыша
Аканумы. – Ах! Какая невыразимая боль[31]).
Произнеся эти стихи, она воскликнула:
– Ах, вы не знаете, вы не можете знать, что вы сделали! Но завтра, когда вы пойдете к Акануме, вы увидите... Да, вы увидите...
Так сказав, она, жалобно плача, ушла.
Когда утром Сёндзё проснулся, этот сон
оставался в его уме настолько ярким, что он был очень обеспокоен. Он
помнил слова: "Но завтра, когда вы пойдете к Акануме, вы увидите... Вы
увидите..." И он тотчас решил пойти туда, чтобы разузнать, был ли его
сон чем-то большим, чем сон.
Так что он отправился к Акануме. Там,
подойдя к берегу реки, он увидел самку осидори, плававшую в одиночестве.
В тот же момент птица заметила Сёндзё, но вместо того, чтобы уплывать,
она поплыла прямо к нему, глядя на него странным неподвижным взглядом.
Затем она клювом вспорола себе тело и умерла на глазах у охотника...
Сёндзё побрил голову и ушел в монастырь.
История О-Тэи.
Давным-давно в городе Ниигата, в провинции Этидзэн жил человек по имени Нагао Тосэи.
Нагао был сыном лекаря и обучался
профессии своего отца. В раннем возрасте он был обручен с девочкой по
имени О-Тэи, дочерью одного из друзей отца. Оба семейства согласились,
что свадьба должна состояться, как только Нагао закончит учебу. Но
здоровье О-Тэи оказалось слабым, и в пятнадцать лет она заболела
неизлечимой чахоткой. Узнав, что должна умереть, она послала за Нагао,
чтобы попрощаться с ним.
Когда он стал на колени у ее кровати, она сказала ему:
– Нагао-сама[32], мой суженый, нас обещали друг другу в детстве, и мы
должны были вступить в брак в конце года. Но теперь я умираю – боги
знают, что для нас лучше. Если бы я могла прожить на несколько лет
дольше, я бы только продолжала причинять неприятности и огорчения
другим. Так как у меня такое слабое тело, я не смогла бы быть хорошей
женой, и поэтому даже желание жить, ради вашей пользы, было бы очень
эгоистичным желанием. Я готова умереть и хочу, чтобы вы обещали, что не
будете огорчаться... Кроме того, я хочу сказать вам, что, думаю, мы
встретимся снова...
– Конечно, мы встретимся снова, – искренне ответил Нагао. – И в той Чистой земле[33] не будет никакой боли разлуки.
– Нет, нет! – мягко отвечала она. Я
имею в виду не Чистую землю. Я считаю, что нам предназначено снова
встретиться в этом мире, хотя завтра меня похоронят.
Нагао посмотрел на нее с любопытством и
увидел, как она улыбается, заметив его удивление. Она продолжила своим
нежным, мечтательным голосом:
– Да, я имею в виду этот мир, вашу
настоящую жизнь, Нагао-сама... Конечно, если вы желаете этого. Только,
для того, чтобы это произошло, я должна снова родиться девочкой и
достичь зрелого возраста. Так что вы должны ждать.
Пятнадцать-шестнадцать лет – это долго... Но, мой суженый муж, вам
только девятнадцать лет...
Стремясь смягчить момент ее смерти, он ласково ответил:
– Ждать вас, моя суженая, скорее радость для меня, чем обязанность. Мы принадлежим друг другу семь жизней.
– Но вы сомневаетесь? – спросила она, глядя ему в лицо.
– Моя дорогая, – ответил он, – я
сомневаюсь в том, что смогу узнать вас в другом теле, под другим именем,
если вы не дадите мне знак или примету.
– Этого я не могу сделать, – сказала
она. – Только боги и будды знают, как и где мы встретимся. Но я уверена,
очень, очень уверена, что, если вы не расхотите принять меня, я буду
способна возвратиться к вам... Помните мои слова...
Она замолчала, и ее глаза закрылись. Она была мертва.
Нагао был искренне привязан к О-Тэи и сильно тосковал по ней. Он сделал траурную табличку с ее дзокумё[34], поместил ее в свой буцудан[35] и ежедневно приносил перед ней жертвоприношение. Он
размышлял над теми странными словами, которые О-Тэи сказала ему перед
смертью. В надежде угодить ее духу, он написал торжественное обещание
взять ее в жены, если она когда-либо возвратится к нему в другом теле.
Это письменное обещание он запечатал своей печатью и поместил в буцудан
около траурной таблички О-Тэи.
Однако, поскольку Нагао был
единственным сыном, было необходимо, чтобы он женился. Вскоре он
почувствовал себя обязанным уступить пожеланиям семьи и принять жену,
которую выбрал ему отец. После женитьбы он продолжал совершать
жертвоприношения перед табличкой О-Тэи и с любовью вспоминать о ней. Но
постепенно ее образ стал тускнеть в его памяти – как сон, который трудно
вспомнить. Шло время.
В те годы с ним случилось множество
несчастий. Он потерял родителей, затем жену и единственного ребенка. Так
что он оказался один в этом мире. Он отказался от своего пустынного
дома и отправился в долгое путешествие в надежде развеять печаль.
Как-то раз, во время своего
путешествия, он достиг Икао – горной деревни, до сих пор знаменитой
благодаря теплой весне и красивому пейзажу окрестностей. В деревенской
гостинице, в которой он остановился, прислуживать ему прислали молодую
девушку. Как только он увидел ее лицо, он почувствовал, что его сердце
забилось так сильно, как никогда раньше. Она была так удивительно похожа
на О-Тэи, что он ущипнул себя, чтобы удостовериться, что это не сон.
Она пришла, чтобы позаботиться об огне и пище и прибрать в комнате
гостя, и каждая ее поза и движение оживляли в нем добрую память о той
девочке, с которой он был обручен в юности. Он говорил с ней, и она
отвечала мягким ясным голосом, который своей свежестью заставлял с
печалью вспоминать о былых днях.
Затем, находясь в большом удивлении, он спросил ее:
– Старшая сестра[36], вы так сильно напоминаете мне человека, которого я
давно знал, что я был поражен, когда вы вошли в эту комнату. Поэтому
простите меня за то, что я спрошу вас, где вы родились и как ваше имя?
Немедленно – странным голосом, доносящимся из потустороннего мира, – она ответила:
– Мое имя – О-Тэи, а вы – Нагао Тосэи
из Этиго, обещанный мне муж. Семнадцать лет назад я умерла в Ниигата.
Тогда вы письменно обещали жениться на мне, если когда-либо я возвращусь
в этот мир в теле женщины. Вы запечатали то письменное обещание печатью
и поместили его в буцудан, около таблички с моим именем. И поэтому я
возвратилась.
Как только эти слова слетели с ее уст, она упала без сознания.
Нагао женился на ней, и их брак был
счастливым. Но ни разу впоследствии она не могла вспомнить то, что
сказала ему в ответ на его вопрос в Икао, и при этом она не могла
вспомнить хоть что-нибудь о своей прошлой жизни. Воспоминание о прежнем
воплощении, таинственным образом проявившееся в момент той встречи,
снова стало неясным и оставалось таким впоследствии.
Убадзакура
Триста лет назад в деревне Асамимура, в
округе Онсэнгори, в провинции Иё жил хороший человек по имени Токубэи.
Этот Токубэи был самым богатым человеком в округе и мураосой, или главой
деревни. Почти во всем ему сопутствовала удача, но он достиг сорока
лет, так и не познав счастья отцовства. Поэтому он и его жена, переживая
из-за своей бездетности, обращали многие молитвы к божеству Фудо-Мио-О,
которому была посвящена известная святыня Саиходзи в Аса-мимуре.
Наконец их молитвы были услышаны, и
жена Токубэи родила дочь. Девочка была очень симпатичной и получила имя
Цую. Поскольку молока матери не хватало, они наняли няню по имени
О-Содэ.
О-Цую подросла и стала очень красивой
девочкой. Но в возрасте пятнадцати лет она заболела, и лекари полагали,
что она умрет. В то время няня О-Содэ, которая любила О-Цую как свою
дочь, отправилась в храм Саиходзи и возносила страстные мольбы Фудо-Саме
от лица девочки. Ежедневно в течение двадцати одного дня она ездила в
храм и молилась; в конце концов, О-Цую внезапно полностью выздоровела.
Тогда в доме Токубэи воцарилась большая
радость. Он устроил праздник для всех своих друзей в честь этого
счастливого события. Но ночью во время праздника няня О-Содэ внезапно
заболела, а на следующее утро доктор, которого вызвали для нее, сообщил,
что она умирает.
Тогда все семейство, в большой печали, собралось вокруг ее кровати, чтобы попрощаться с ней. Но она сказала им:
– Сейчас я должна вам сообщить что-то,
чего вы не знаете. Моя молитва была услышана. Я молила Фудо-Саму, чтобы
мне можно было умереть вместо О-Цую, и он, по своей большой милости,
разрешил мне. Поэтому вы не должны огорчаться из-за моей смерти... но у
меня есть одна просьба к вам. Я обещала Фудо-Саме, что я посажу вишневое
дерево в саду Саиходзи в качестве благодарственной жертвы и
ознаменования. Теперь я не смогу сделать это сама, поэтому я прошу вас
исполнить мою клятву за меня... Прощайте, дорогие друзья, и помните, что
я была счастлива умереть ради блага О-Цую.
После похорон О-Содэ родители О-Цую
посадили в саду Саиходзи молодую вишню – самую красивую, которую только
можно было найти. Дерево росло, а на шестнадцатый день второго месяца
следующего года – в годовщину смерти О-Содэ – оно чудесным образом
расцвело. Оно продолжало расцветать двести пятьдесят четыре года –
всегда в шестнадцатый день второго месяца; его цветы, розовые и белые,
были похожи на соски женских грудей, обрызганные молоком. И люди
называли его Убадзакурой – "Вишневым деревом няни".
Дипломатия
Было приказано, чтобы казнь проводилась в саду ясики[37]. Человек был отведен туда и поставлен на колени на
широком посыпанном песком месте, пересеченном линией тоби-иси, или
камней, используемых для мощения дорожек, какие все еще можно увидеть в
японских декоративных садах. Его руки были связаны сзади. Слуги принесли
ведра воды и мешки для риса, заполненные галькой. Они расставили эти
мешки вокруг стоящего на коленях человека, так чтобы он не мог
двигаться. Прибыл хозяин, который наблюдал за приготовлениями. Он счел
их удовлетворительными и не сделал никакого замечания.
Внезапно осужденный человек выкрикнул ему:
– Достопочтенный господин, проступок,
за который я был осужден, я совершил неумышленно. Только моя очень
большая глупость послужила причиной ошибки. От рождения глупый из-за
своей кармы, я не всегда мог понимать, что делаю ошибки. Но убивать
человека за то, что он глуп, неправильно, и за это зло воздается. Вы
убиваете меня, и я буду отмщен; из чувства обиды, которое вы вызываете,
прибудет месть, и за зло будет воздано злом...
Если человека убить, когда тот
чувствует сильную обиду, его призрак будет способен отомстить убийце.
Это самурай знал. Он ответил очень мягко, почти ласково:
– Мы позволим вам пугать нас столько,
сколько вы пожелаете – но после вашей смерти. Однако трудно представить,
что вы осознаете то, о чем говорите. Попытаетесь ли вы дать нам
какой-либо знак вашей большой обиды – после того, как ваша голова будет
отрублена?
– Конечно, да, – ответил человек.
– Очень хорошо, – сказал самурай,
доставая свой длинный меч, – теперь я отрублю вам голову. Прямо перед
вами лежит камень. После того, как ваша голова будет отрублена,
попробуйте его укусить. Если ваш рассерженный призрак поможет вам
сделать это, некоторые из нас, может быть, испугаются... Вы попробуете
укусить камень?
– Я укушу его! – кричал человек в большом гневе. – Я укушу его! Я укушу его!
Последовал быстрый, размашистый удар и
глухой хруст. Связанное тело накренилось на мешки из-под риса, две струи
крови хлынули из рассеченной шеи, голова слетела на песок. Она медленно
покатилась к камню, а затем, внезапно подпрыгнув, вцепилась в верхний
край камня зубами, отчаянно держалась за него на мгновение, упала и
застыла.
Все молчали. Слуги в ужасе смотрели на
своего хозяина. Он, казалось, был весьма беззаботным. Он просто передал
меч ближайшему слуге, который из деревянного ковша полил водой на
лезвие, а затем несколько раз тщательно протер сталь листом мягкой
бумаги... Таким образом, окончилась официальная часть этого инцидента.
Несколько месяцев после этого слуги и
члены семьи жили в постоянном страхе, что их посетит призрак. Никто из
них не сомневался, что обещанная месть свершится, и постоянный ужас, в
котором они находились, заставлял их слышать и видеть многое из того,
чего не было. Они стали бояться звука ветра в бамбуке и теней в саду.
Наконец, посовещавшись, они решили попросить своего хозяина совершить
Сэгаки-службу[38] от имени мстительного духа.
– Это излишне, – сказал самурай, когда
его старший слуга передал ему общее желание. – Я понимаю, что стремление
умирающего человека к мести может служить причиной для опасения. Но в
этом случае бояться нечего.
Слуга смотрел на своего хозяина с мольбой в глазах, но не решался спросить о причине его удивительной самоуверенности.
– О, причина достаточно проста, –
объявил самурай, угадав невысказанное сомнение. – Только самое последнее
намерение того человека могло быть опасно. Когда я спровоцировал его
дать мне знак, я отвлек его внимание от желания отомстить. Он умер со
страстным желанием вцепиться в камень, и только той цели он был способен
достичь, но никакой иной. Все остальное он, должно быть, забыл. Так что
вы не должны чувствовать никакого опасения в дальнейшем по этому
поводу.
И действительно, мертвец не доставил никакой неприятности. Ничего вообще не произошло.
О зеркале и колоколе
Восемь веков назад священники Мугэнямы в провинции Тотоми[39] захотели изготовить большой колокол для своего храма и
попросили женщин своего прихода помочь им и принести старые бронзовые
зеркала, из которых можно было бы отлить колокол.
В то время в Мугэняме жила молодая
женщина, жена земледельца. Она принесла свое зеркало в храм, но потом
сильно жалела о нем. Она вспоминала то, что ее мать говорила об этом
зеркале, а также то, что оно принадлежало не только ее матери, но и
матери, и бабушке ее матери; она вспоминала счастливые улыбки, которые
это зеркало отражало. Конечно, если бы она могла предложить священникам
некоторую сумму денег вместо зеркала, она попросила бы, чтобы они
вернули ее семейную реликвию. Но у нее не было достаточно денег. Всякий
раз, когда она приходила к храму, она видела свое зеркало, находившееся
во внутреннем дворе, за оградой, среди сотен других зеркал,
нагроможденных там. Она узнала его по изображению сё-тику-баи на его
обратной стороне; эти приносящие удачу символы сосны, бамбука и сливы
очаровали ее глаза, когда в младенческом возрасте мать впервые показала
ей зеркало. Она ждала случая украсть зеркало и спрятать его, так чтобы
она могла после этого всегда беречь его. Но такого случая не было, и она
стала очень несчастной, чувствуя, будто она по глупости отдала часть
своей жизни. Она размышляла над старым высказыванием, что зеркало – это
Душа женщины (мистическое высказывание, соответствующее китайскому
представлению о Душе, написанное на задней части многих бронзовых
зеркал), и она боялась, что сейчас оно было более роковым, чем как она
считала прежде. Но она не смела говорить о своих страданиях никому.
Однако, когда все зеркала,
пожертвованные для колокола Мугэнямы, послали в литейную, ремесленники
обнаружил, что есть одно зеркало, которое они не могут переплавить.
Снова и снова они пытались переплавить его, но все их усилия были
напрасны. Очевидно, женщина, которая пожертвовала это зеркало храму,
сожалела об этом. Она не совершила пожертвование от всего сердца, и
поэтому ее эгоистичная душа, оставаясь с зеркалом, сохраняла его крепким
и холодным в печи.
Конечно, каждый об этом узнал, и вскоре
всем стало известно, чье это зеркало. И из-за того, что ее тайная
ошибка стала известна всем, бедная женщина начала очень стыдиться и
озлобилась. И поскольку она не смогла перенести позора, она утопилась,
написав прощальное послание, содержавшее следующие слова:
"Когда я умру, переплавить зеркало и
отлить колокол будет не трудно. Но тому, кто разобьет этот колокол,
звоня в него, мой призрак принесет большое богатство".
Всем известно, что последнее желание
или обещание человека, который умирает в гневе или совершает
самоубийство в гневе, как считается, обладает сверхъестественной силой.
После того как зеркало умершей женщины было переплавлено и колокол был
успешно изготовлен, люди вспомнили слова ее послания. Они были уверены в
том, что дух покойницы принесет богатство тому, кто разобьет колокол,
и, как только он был установлен во дворе храма, приходили во множестве,
чтобы звонить в него. Изо всех своих сил они качали его, но колокол
оказался достаточно прочным и сопротивлялся их усилиям. Однако люди не
разочаровывались. День за днем, в любое время они продолжили неистово
звонить в колокол, не обращая внимания на протест священников.
Постоянный звон стал настоящим бедствием; и священники не могли выносить
его. Они избавились от колокола, откатив его с холма в болото. Болото
было глубоким, и оно поглотило его; таким был конец колокола. Только
легенда о нем продолжает жить, и в этой легенде он назван Мугэн-Канэ,
или Колокол Мугэна[40].
Дзикининки
Однажды, когда Кокуси Мусо, священник буддистской секты "дзэн", путешествовал в одиночку через провинцию Мино[41], он потерялся в горном районе, где не было никого,
кто бы мог указать ему путь. Долгое время он беспомощно блуждал там и
стал впадать в отчаяние от того, что не мог найти пристанище на ночь.
Вдруг он заметил на вершине холма, освещенного последними лучами солнца,
одну из тех уединенных хижин, называемых "андзицу", которые строились
для священников-отшельников. Она, как казалось, находилась в
полуразрушенном состоянии, но он поспешил к ней и обнаружил, что в ней
жил пожилой священник. Он попросил его оказать милость и позволить
провести здесь ночь. Старик резко отказал ему, но направил Мусо к
какой-то деревне в прилегающей долине, где он сможет найти жилье и пищу.
Мусо нашел путь к деревне, которая
состояла менее чем из дюжины домов. Его любезно пригласили остановиться в
доме у старосты. К моменту прихода Мусо в главном помещении собралось
сорок-пятьдесят человек. Но ему показали небольшую отдельную комнату,
куда ему тут же принесли еду и постельные принадлежности. Утомленный, он
лег спать очень рано. Но незадолго до полуночи он был разбужен громким
плачем, раздававшимся в соседнем помещении. Спустя некоторое время ширмы
мягко раздвинулись, и молодой человек, неся зажженный фонарь, вошел в
комнату, с уважением приветствовал Мусо и сказал:
– Почтенный господин, моя печальная
обязанность сообщить вам, что я являюсь теперь главой этого дома. Вчера я
был всего лишь старшим сыном. Но так как вы прибыли сюда такой
уставший, мы не желали, чтобы вы чувствовали обеспокоенность из-за
чего-либо, поэтому мы не сообщали вам, что несколько часов назад умер
отец. Люди, которых вы видели в соседней комнате, – это жители нашей
деревни. Они все собрались здесь, чтобы отдать последний долг умершему, и
теперь идут в другую деревню, приблизительно в трех милях отсюда, – по
нашей традиции никто из нас не может оставаться в деревне ночью после
того, как кто-то умер. Мы совершаем надлежащие приношения и молитвы, а
затем уходим, оставляя труп в одиночестве. Странные вещи всегда
случаются в доме, где был оставлен труп, так что мы думаем, что для вас
будет лучше уйти с нами. Мы можем найти вам хорошее жилье в другой
деревне. Но, поскольку вы священник, вы, возможно, не боитесь демонов и
злых духов, и, если не боитесь оставаться наедине с телом, можете
воспользоваться этим бедным домом. Однако я должен сообщить вам, что
никто, кроме священника, не посмел бы остаться здесь этой ночью.
Мусо ответил ему:
– Я глубоко благодарен за ваши добрые
намерения и щедрое гостеприимство. Но мне жаль, что вы не сообщили мне о
смерти вашего отца, когда я прибыл. Хотя я был немного утомлен, но,
конечно, не настолько, что не смог бы исполнить свои обязанности
священника. Если бы вы сообщили мне обо всем, я смог бы совершить службу
перед вашим уходом. Поскольку все получилось так, как получилось, я
совершу службу после того, как все вы уйдете, и останусь с телом до
утра. Я не знаю, что вы подразумеваете, когда говорите об опасности
пребывания здесь в одиночестве, но я не боюсь призраков и демонов,
поэтому, пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.
Молодого человека, казалось, обрадовали
эти обещания. Он выразил свою благодарность подобающими словами. Затем,
когда другие члены семьи и люди, собравшиеся в смежной комнате, которым
было сообщено о добрых обещаниях священника, пришли благодарить его,
хозяин дома сказал:
– Теперь, почтенный господин, мы
вынуждены оставить вас одного и попрощаться с вами. В соответствии с
правилами нашей деревни никто из нас не может оставаться здесь после
полуночи. Мы просим вас, добрый господин, позаботиться о себе, пока мы
не можем прислуживать вам. И если вам случиться услышать или увидеть
что-нибудь странное во время нашего отсутствия, пожалуйста, сообщите нам
об этом, когда мы вернемся утром.
Затем все, кроме священника, покинули
дом. Священник отправился в комнату, где находилось мертвое тело. Перед
трупом стояли обычные жертвы и горела небольшая буддистская лампада –
томе. Священник совершил службу и исполнил погребальный обряд, после
чего стал медитировать. В медитации он провел несколько спокойных часов,
и ни звука не нарушало покоя пустынной деревни. Но когда ночная тишина
наиболее углубилась, туда бесшумно вошло Нечто, громадное и
неопределенной формы. И в тот же самый момент Мусо обнаружил, что не
может двигаться и говорить. Он видел, как Нечто поднимает труп будто
руками и пожирает его быстрее, чем кот съедает крысу, начиная с головы и
съедая все: волосы, кости и даже саван. Чудовищное Нечто, покончив с
телом, направилось к жертвам и съела их. Затем Оно ушло, столь же
загадочно, как появилось.
Когда сельские жители возвратились
утром, они обнаружили священника, ожидавшего их у двери дома старосты.
Все поприветствовали его и, войдя в комнату и осмотрев ее, не выразили
никакого удивления по поводу исчезновения тела и жертвоприношений. Но
хозяин дома сказал Мусо:
– Почтенный господин, вы, вероятно,
видели неприятные вещи этой ночью. Все мы беспокоились о вас. Но теперь
мы очень счастливы, что вы живы и невредимы. С удовольствием мы остались
бы с вами, если бы это было возможно. Закон нашей деревни, о котором я
сказал вам прошлой ночью, обязывает нас покидать свои жилища после того,
как кто-то умер, и оставлять труп в одиночестве. Всякий раз, когда этот
закон нарушался, происходили большие несчастья. Всякий раз, когда мы не
повинуемся, мы обнаруживаем, что за время нашего отсутствия труп и
жертвоприношения исчезают. Возможно, вы заметили причину этого?
Тогда Мусо рассказал о бесформенном и
ужасном Нечто, которое вошло в комнату с мертвым и пожрало тело и
жертвоприношения. Никто, казалось, не был удивлен его рассказом; и
хозяин дома заметил:
– То, что вы рассказали нам, почтенный господин, соответствует тому, что рассказывают об этом с древности.
Тогда Мусо спросил:
– А разве священник на холме никогда не исполняет погребальную службу для ваших умерших?
– Какой священник? – спросил молодой человек.
– Священник, который вчера вечером
направил меня в эту деревню, – ответил Мусо. – Я посетил его андзицу на
холме, вон там. Он отказался принять меня, но показал путь сюда.
Слушатели смотрели друг на друга с удивлением. В наступившей тишине хозяин дома сказал:
– Почтенный господин, на холме нет никакого священника и андзицу. Много поколений в окрестностях нет постоянного священника.
Мусо больше ничего не сказал по этому
поводу. Добрые жители предположили, что его ввел в заблуждение какой-то
дух. Но, попрощавшись с ними и получив все необходимые сведения о
дальнейшем пути, он решил еще раз посмотреть на хижину на холме и таким
образом проверить, был ли он обманут на самом деле. Он без труда нашел
андзицу, и на сей раз, пожилой обитатель хижины пригласил его войти.
Когда он вошел, отшельник смиренно склонился перед ним, воскликнув: Продолжение
|